Политический портрет С.Милошевича еще только предстоит написать. Он, безусловно, является исторической личностью, фигурой крупной, а значит – неоднозначной, противоречивой. В его время всем было трудно, все ворчали, ругали его, но… постоянно голосовали за него. Его отставки желали многие политики с мировым именем, и все предпочитали вести переговоры именно с ним. Являясь Президентом Сербии, С.Милошевич был фактическим лидером всей страны. Естественно, он был сильным, но в чём-то – слабым. Авторитарный и осторожный. Харизматичный и в то же время – зависимый от внутренних страстей. Коммунист до мозга костей, но любящий царские почести.
Работавший с командой приверженцев, но не любивший прислушиваться к чьему-то мнению. Уверенный в себе, он иногда опасался результатов своих решений. И… не мог просчитывать последствий сделанных шагов. Он не подчинился Западу, НАТО, но не довёл дело до конца в своём сопротивлении насилию, т.к. ему пригрозили уничтожением всей страны. Он не смог уберечь свой народ от бед и несчастий. При нём разрушилась Югославия, прокатились кровавые войны, сербский народ был обвинён во всех смертных грехах на Балканах, но только он самоотверженно защищал этот народ в Гаагском трибунале.
С. Милошевичу досталось трудное время – время перемен, войн, но, будучи вождём, он не смог стать тем политиком, кому воздвигают памятники современники, мудрецом, о котором пишут фолианты. Его запомнят по тому, что он не смог сохранить Югославию, но мужественно сопротивлялся агрессии, что при нём бомбили страну, но она не встала на колени. Ему всегда будут отдавать должное как мужественному человеку, в одиночку сражавшемуся с толпой ангажированных юристов Трибунала и погибшему от их рук.
С. Милошевич сформировался ещё при Иосипе Броз Тито, единоличном властелине Югославии. Он свято верил в партию, в силу слова, в незыблемость власти, в партийную иерархию, непоколебимость авторитета руководителя. Но когда время потребовало перемен, он пошёл на них в 1990 г., правда, встречая эти перемены осторожно, пытаясь удержать систему в равновесии, без больших потрясений. Он сменил лишь название возглавляемой им коммунистической партии на социалистическую и согласился на создание и других политических партий. Однако многопартийная система принесла и неожиданности, и перемены, и новые системы ценностей. Какое-то время в новой системе координат он оставался главным и непререкаемым, продолжал быть самым популярным политическим деятелем Республики. Но именно Республики Сербии, поскольку лидеры других частей Югославии уже начали работу по раздружению с федерацией.
С. Милошевич легко добился поста президента Сербии на выборах в декабре 1990 г., когда 65,3 % избирателей отдали ему свои голоса. Под сенью его славы баллотировались в парламент и представители Социалистической партии Сербии (СПС). В результате бывшие коммунисты получили в Скупщине 3/4 мест. На выборах 1992 г. С. Милошевич и его партия – снова победили на выборах, получив поддержку 53,2 % избирателей.
Между лидером партии и самой партией, как полагают учёные, специально занимавшиеся исследованием этой проблемой, сложились отношения полной и беспрекословной подчинённости. В СПС не существовали фракции, в партии не было второго или третьего человека. Существовал только один лидер. Через представителей СПС в парламенте С. Милошевич мог легко проводить свои решения: чисто внешне демократический механизм государственного управления работал исправно .
Запад вплоть до 1995 г. считал С.Милошевича, “самым могучим сербом в бывшей Югославии”, ответственным за войну в Хорватии, БиГ. На Западе были уверены, что именно сербы под его руководством развязали войны в надежде объединить всех сербов этого региона под общим знаменем. Американский посол в Югославии Уоррен Циммерман писал, что он смог понять “мистерию” этого человека. По его мнению, существует два С. Милошевича. Один – “упрямый, авторитарный, воинственный, со склонностью к созданию хаоса и приверженный силе, с помощью которой он создаст Великую Сербию”. Другой – “общителен, любезен, кооперативен, который всегда искал разумные решения для Югославии” .
Исследование общественного мнения в Белграде в марте 1992 г. показало, что 42% опрошенных считали руководство Сербии во главе со Слободаном Милошевичем виноватыми в ситуации, в которой находится Сербия. Внешние силы винили 31%, внутренние – 14%. В июле 1992 эти цифры увеличились соответственно до 44,5%, 32,4% и 7%. В ноябре 1993 г. большинство (35,7%) уже обвиняли внешний фактор, а руководство во главе с Милошевичем – 30,1%. Следовательно, внешний фактор как причина кризиса в умах сербов стал доминировать. Хотя санкции были введены с целью низвергнуть С. Милошевича, по мнению исследователей, его власть укрепилась . Учёные и политики отдавали должное С. Милошевичу как вождю, их привлекал факт бесспорности его лидерства, феномен политической стойкости и долгожительства.
После майских выборов 1992 г. и вынужденной коалиции с радикалами, националистические идеи радикалов приписывались и СПС, подчеркивалось стремление социалистов к радикализации отношений с албанцами, мусульманами. Такая позиция бывших коммунистов, с одной стороны, поднимала популярность С.Милошевича у патриотически настроенной части общества, стремившейся помогать сербам вне Югославии, а, с другой стороны, усиливала негативное отношение Запада к С. Милошевичу вплоть до требований его скорейшей отставки. Запад летом 1992 г. начал активно поддерживать новое югославское руководство в лице Милана Панича и Добрицы Чосича, противопоставляя их деятельность политике сербского лидера. Мировое сообщество связывало решение проблемы БиГ и Хорватии исключительно с отставкой С.Милошевича. После 1993 г. С.Милошевич обнаружил удивительный прагматизм, в котором не было места национальным идеям. Дэвид Оуэн вспоминал, что в частных беседах С. Милошевич признавался, что наделал много ошибок в 1992 г., и называл это время несчастливым. “Может быть, неожиданный успех Чосича и Панича заставил его пересмотреть свою позицию?”, – размышлял дипломат . Фактически после отстранения Д.Чосича С.Милошевич продолжил его линию, но в другой, менее удачной форме.
Воислав Шешель, более молодой политик, но такой же сильный и харизматичный, говорил о Милошевиче начала 90-х гг.: ”Когда произошло его столкновение со Стамболичем, только тогда общественность и весь мир увидел его силу, его способность манипулировать, его политический талант, которые никто не должен недооценивать. Он все-таки является политиком большого формата, какие редко появляются.., грандиозная политическая фигура. Поэтому в нём и хорваты, и словенцы, а затем и Запад увидели опасность. Появился вождь… Он высоко образованный человек. Очень интеллигентный человек и имеет большой политический талант” .
В белградском Институте политических исследований был проведен анализ феномена популярности С. Милошевича в югославском обществе. Ученых также интересовал вопрос, почему С.Милошевич, сконцентрировавший в 90-е годы власть в своих руках, имеет столько приверженцев в обществе, побеждал на всех парламентских выборах, даже когда не имел поддержки мирового сообщества, когда проводил столь непопулярную в 1994 и 1995 гг. политику разъединения с сербами в Хорватии, Боснии и Герцеговине. Когда в марте 1991 г. Белград сотрясался от студенческих протестов против политики властей, остальные области Сербии поддерживали своего вождя, включая и меры репрессий, которые он собирался предпринять. Когда в феврале 1992 г. оппозиционные партии собирали подписи под требованием отставки С.Милошевича, исследование показало, что в то время С.Милошевич по сравнению с 1990 г. потерял поддержку всего 1,9% избирателей. Когда летом 1992 г. церковь, университет, вся интеллигенция в один голос требовали отставки С.Милошевича, число тех, кто был за его отставку, всего на 0,3 превышал число тех, кто не хотел отставки своего лидера.
Согласно исследованию общественного мнения, в Сербии преобладает гомоцентристское поведение (верят вождю, независимо от его убеждений) среди избирателей. В 1992 г. гомоцентристы составляли 55,93% избирателей, а в январе 1995 г. – 53,91. Именно поэтому рейтинг С.Милошевича, хотя и колебался, но был достаточно высоким – 59,6% в 1990 и 50,3% в 1994 г. Когда С.Милошевич находился на должности президента Сербии, то, по исследованиям 1996 г., ему верили больше (41%), чем президенту Югославии (32%). А 28% опрошенных в Сербии полагали, что альтернативой существующему режиму может быть только сильная власть, сильный вождь. Больше всего народу нравились такие черты вождя, как хитрость и дипломатичность, решительность и хладнокровие.
* * *
Деятельность С. Милошевича и его время овеяны мифами. Одни создавала балканская реальность, а другие «выдумывали» противники, чтобы легче было обвинять, преследовать и наказывать. У нас нет возможности говорить обо всех несуразностях и приводящих в смятение фактах. Упомянем лишь некоторые.
Первое. На Западе очень уверенно раскручивали тезис о сербском национализме С. Милошевича. Его идеями о создании Великой Сербии пугали не только Балканы. Этот тезис как аксиому подхватили многие журналисты – зачем изучать, когда все об этом говорят. Приведём, к примеру, высказывание российского автора Александра Куранова, который пишет, что после 1987 г. «идеи “Великой Сербии” становятся определяющими в воззрениях и действиях» С. Милошевича . Подобный тезис не выдерживает никакой критики.
Политику национальной ориентации приписывают Милошевичу, начиная с выступления в Косове в 1987 г. Он держал речь на Косово-Поле перед 15 тысячами своих приверженцев. Большинство тамошних сербов до сих пор знают на память речь Милошевича. ”Он нам обещал, что албанцы никогда не будут больше нас убивать, обманывать и изгонять”, – говорит один крестьянин. ”Первый раз после Тито нам кто-то сказал, что мы должны быть горды, что мы – сербы. Раньше нам было запрещено говорить о своём национальном происхождении, т.к. Тито говорил, что это негармонично для нации. А что самое главное, Милошевич нам поклялся в тот день, что Косово никогда не будет албанским, т.к. за него заплачено сербской кровью”. С этого времени Милошевич становится настоящим сербским лидером и уже должен соответствовать этой свалившейся на него славе. Но он всегда оставался коммунистом, интернационалистом, и многие напрасно ждали от него поддержки их национальных программ.
С.Милошевич никогда открыто не говорил об объединении всех сербских земель в единое государство «Великая Сербия», а только о праве всех сербов жить в одном государстве. Правда, иногда, как вспоминали люди, близко его знавшие, в устных беседах, он упоминал, что после достижения мира объединение возможно, но оно должно пройти несколько фаз: культурное объединение, экономическое, а только потом – политическое.
Обратимся к фактам. В июне 1990 г. Президиум СФРЮ изучал вопрос «исключения» Словении и Хорватии из СФРЮ при условии, что армия встанет на границе оставшейся территории, в которую войдут и сербы из Хорватии. С.Милошевич настаивал, чтобы армия Югославии «накрыла» сербские территории в Хорватии, и тогда будет не страшен и распад СФРЮ . Однако армия и руководство Сербии не смогли придти к согласию по этому вопросу.
Позже, когда стало ясно, что Хорватия не останется в рамках СФРЮ, руководство Сербии поставило вопрос о судьбе сербов в других республиках. После принятия новой Конституции Хорватии и соответствующих законов, первых репрессивных действий полиции и активизации автономистов, которые считали, что оставаться в рамках Хорватии без гарантий автономии, без прав, значит обрекать себя на незавидную жизнь, спасение от которой — лишь ассимиляция и переход в католичество, С. Милошевич открыто стал говорить: «Все сербы будут жить в одном государстве». Однако он слабо представлял, какими методами этого надо добиваться. Он рассматривал вполне легальный вариант – референдумы о самоопределении народов, после которых последует отделение от Югославии тех, кто выскажется за отделение, и жизнь в едином югославском государстве всех остальных. По этой схеме все сербы должны были оказаться в составе Югославии. Этот путь оказался нереальным. Следует согласиться с Д.
Чосичем, который заметил в одном из интервью: «Все сербы в одном государстве» — скорее эмоциональная, чем политическая реакция на развал Югославии, которую сербы считали своим отечеством. Как политический и национальный девиз она нереальна и несовременна» .
Но какие бы планы не строило руководство Сербии и Югославии по объединению сербов, оно не имело сил их осуществлять. Армия была неспособна осуществлять планы в силу разногласий между военным и политическим верхом. Позже, с изменением международной обстановки, руководство Сербии полностью отказалось от всех своих планов по отношению к сербам в Хорватии.
Уже в марте 1991 г. прошла державшаяся в секрете встреча С.Милошевича и Ф.Туджмана в Караджорджеве, одной из резиденций И. Броз Тито. О её содержании долго никто не знал. С. Радулович полагает, что на этой встрече С. Милошевич обещал, что Сербия не будет претендовать на сербские области, и они останутся в Хорватии .
Согласно другим источникам, между президентами был заключен договор о мирном разрешении всех споров, увеличении территории Хорватии за счет части Боснии и части Сербии . С.Радулович делает предположение, что постоянное упоминание сербского вопроса было для С.Милошевича средством оправдания необходимости единого государства, а также давления на Ф.Туджмана, чтобы тот согласился на федерацию .
А сербы в Хорватии продолжали верить, что Сербия им поможет, и они объединятся в одном государстве. «Сербы в Республике Сербской и Республике Сербской Краине на борьбу за свободу и право на жизнь в одном государстве вместе с остальной частью своего народа поднялись с сознанием, что это — совместная борьба и общая цель. Это сознание было для них самой важной мотивацией и самой прочной гарантией», — говорил один из лидеров сербского движения в Хорватии Бора Рашуо .
Сербы Краины предупреждали Загреб, что они будут предпринимать решительные меры только в том случае, если официальная Хорватия встанет на путь отделения. Когда 20 февраля 1991 г. Сабор Хорватии принял Резолюцию «о разъединении» РХ и СФРЮ, Сербское национальное вече и Исполнительное вече САО Краины 28 февраля приняли Резолюцию о «раздружении» с Республикой Хорватией, в которой было записано: «Сербский народ в САО Краине и РХ не имеет ни одной причины выходить из югославского государства и потому не признает Резолюцию Сабора Хорватии о раздружении с СФРЮ». САОК «остается в едином государстве с Республикой Сербией и Черногорией» . 18 марта Скупщина общины Книн «в функции части Скупщины Сербской автономной области Краина» приняла решение об окончательном отделении от Республики Хорватии. Все общины САО Краины присоединились к этой резолюции.
В литературе ведётся полемика по поводу того, были ли действия Милана Бабича по объединению с Сербией инициированы Белградом и лично С.Милошевичем? Многие убеждены, что да. Но С. Радулович, исследовавший события в Хорватии в 1990–1991 гг., утверждает, что С. Милошевич ничего не знал о планах М. Бабича и, придерживаясь договоренностей в Караджорджеве, был вынужден запретить краинской делегации выступить с разъяснением в Скупщине Сербии. Сама же Скупщина не придала официального значения решению краинских сербов. Это прозвучало как белградское «нет» Книну .
Второе. Не менее устойчивым оказался тезис о том, что причиной восстания албанцев стала полная ликвидация автономии Косова в 1990 г. Это утверждение также нетрудно развенчать.
Во-первых, албанцы поднялись на восстание не в 1990 г., а гораздо раньше. Борьбу за объединение албанских земель они начали ещё в конце 19 в., но продолжили и в 20-м., а особенно после Второй мировой войны.
Сепаратистская деятельность радикально настроенной части албанских группировок в Автономном крае Косово не прекращалась ни на один день. Объединение с Албанией оставалось их главной целью. Они шли к этой цели все годы, шли упорно и настойчиво. Менялись средства и тактика, но цель была неизменной, и она не зависела от статуса края, от количества вкладываемых в его развитие денег, от уровня межнациональных отношений во всей федерации. Так и действовали по этапам: пропаганда национализма – в 50-е годы, демонстрации и провокации в 60-е, вооружённые вылазки – в 70-е, восстание – в начале 80-х, война за независимость – в конце 90-х.
Во-вторых, албанцы пользовались широкими правами в Югославии, но стремились к отделению, независимо от уровня автономии. Особый статус территориальной политической единицы Косово и Метохия получили сразу после образования ФНРЮ. Каждое послевоенное десятилетие повышало статус Косова и приносило существенное расширение автономии – от Автономной области в составе Сербии в 1945 г. до Автономного края с широчайшими полномочиями , практически равноправного с республиками, в 1974 г. косово-Метохийская область уже в 1948 г. на заседании представителей районов проголосовала за Устав области, который действовал до февраля 1953 г., когда был принят новый Устав. Верховными органами народной власти в Косове и Метохии определялись Областной народный комитет и Областной исполнительный комитет.
Делегаты Косова и Метохии представляли интересы области как в Скупщине Сербии, так и в парламенте Югославии. Конституциями ФНРЮ и Сербии предусматривалось, что Косово-Метохийская область посылает 15 своих представителей непосредственно в Вече народов Народной скупщины ФНРЮ, а также в Скупщину Сербии.
Политическая жизнь в Косове и Метохии в послевоенные годы проходила под знаком широкого вовлечения албанцев в общественную жизнь. Так, Народный фронт в области объединил 227358 албанцев в более чем 57 тыс. организациях. В местных Народных комитетах в 1948 г. работали 64% албанцев, а в районных – 60%, хотя грамотными к концу войны были всего 10% населения края . Среди албанцев – членов партии в 1949 г. 743 человека были неграмотными, 943 – полуграмотными, а 1409 – самоучек.
Постепенно проводились акции по обучению албанцев грамоте, по снятию паранджи, по их включению в экономическую и культурную жизнь республики и страны. До 1947 в Косове, были открыты 243 школы, одна гимназия, одна педагогическая школа, 88 читален. Каждый албанец, научившийся писать, получал работу в администрации или партийных структурах . Языковое равноправие албанцев на практике подтверждалось осуществлением административных дел наряду с сербскохорватским и на албанском языке на всех уровнях.
Однако албанцы Косова не были довольны своей судьбой в составе Югославии, даже когда край получил статус автономной области. Во всяком случае, в этом уверял руководство СССР лидер Албании Энвер Ходжа. Он писал в ЦК ВКП(б) 1949 г., что «демократические и национальные права албанского национального меньшинства Косово и Метохии совершенно не соблюдаются. Никакой связи с Албанией!» . именно связь с Албанией и возможность присоединения к Албании были основными критериями оценки уровня демократии в крае. Предоствление Косову автономии, открытие албанских школ в Космете Э. Ходжа расценил как демагогию, поскольку албанский «идеал – соединение с Албанией – остался неосуществлённым» . После 1948 г. Э. Ходжа считал, что настал удобный момент для начала борьбы албанского населения в Югославии «за своё освобождение», что борьба должна быть жёсткой, бескомпромиссной, не исключающей вооружённое восстание .
Среди албанцев, даже членов партии, как видно из партийных документов, устойчивыми были националистические идеи, которые на протяжении всего послевоенного периода выражались в стремлении создать на территории Косова и Метохии самостоятельную республику. Это проявлялось в нелояльном отношении к югославскому государству, соответственно, власти; неприязненном отношении к неалбанскому населению края. К этому можно добавить и конкретные организационные усилия для достижения поставленных политических целей.
Пути поиска выхода из ситуации привели руководство Сербии к убеждению, что только централизация власти и упразднение ряда полномочий краевой власти сможет нормализовать ситуацию. Серьезной критике подверглись равные отношения между республикой и краями. Доминирующей становилась точка зрения, что Конституция 1974 г. ослабила Сербию, лишила ее права на собственное государство. Скупщина Сербии в марте 1989 г. приняла поправки к Конституции Сербии, а в сентябре 1990 г. — новую Конституцию Сербии, которые были встречены «в штыки» в Косове, поскольку понижали уровень автономии края. Конституция свела правовой статус краев к территориальной и культурной автономии, лишив их всех элементов государственности. В условиях растущего национализма во всех республиках руководство Сербии пошло на ограничение (но не ликвидацию!) автономии края. Протест албанцев края последовал незамедлительно – в крае развернулась кампания гражданского неповиновения и началась массовая забастовка.
Генеральный секретарь ООН Б.Бутрос-Гали отмечал в то время: «По словам правительства, реформа была необходима в связи с тем, что Сербия была серьезно парализована широкой независимостью, которой обладали края. Многие законодательные и судебные функции краевых органов были переданы в Республику». Автономные края сохранили полномочия в отношении краевого бюджета, вопросов культуры, образования, здравоохранения, использования языков и других вопросов .
Изменения в статусе Косова вызвали в крае широкие демонстрации и стычки с полицией. В январе 1990 г. в демонстрациях уже участвовали около 40 тыс. албанцев. С этого времени выступления албанцев стали приобретать массовый характер. 2 июля 1990 г. албанские делегаты Скупщины Косова проголосовали за «Конституционную декларацию», которая провозглашала Косово республикой. В ответ Скупщина Сербии распустила Скупщину Косова, обосновывая это решение царящими в крае беззаконием и нарушением порядка. Тогда 7 сентября делегаты распущенной Скупщины в обстановке полной секретности приняли новую Конституцию края, провозгласившую Косово республикой, граждане которой должны сами решать свою судьбу. Этот акт был расценен в Сербии как антиконституционный и подрывающий территориальную целостность республики.
Однако все меры по политической и экономической стабилизации положения в крае оказались неэффективными. Конфликт перерос республиканские границы и стал острейшей проблемой всей страны, которую в течение десяти лет не удавалось решить ни с помощью вооруженных сил, ни путем принятия соответствующих партийных резолюций и постановлений, ни ограничением автономии.
Со времени принятия Конституции Сербии албанцы считают, что автономия края уничтожена. В крае развернулась кампания гражданского неповиновения. Как только США стали активно поддерживать албанцев, они подхватили этот тезис, и вскоре журналисты всего мира, а за ними и политики, стали обвинять Белград в нарушении прав человека и ликвидации автономии Косова и Метохии.
Если говорить коротко, то суть проблемы в Косове состояла в столкновении интересов большинства албанского населения края, стремившихся отделиться от Сербии, создать свое национальное государство на Балканах, объединившись с Албанией, и интересов Республики Сербии, отстаивающей целостность своей территории. И та, и другая стороны использовали для достижения собственных целей все доступные меры. Нарушение прав человека в крае, вызванное усиленным полицейским режимом, является в равной степени и последствием отказа албанцев использовать предоставленные им Конституцией Сербии права. Они бойкотировали выборы, а могли бы управлять всеми краевыми органами власти, иметь 30 депутатских мест в Скупщине Сербии и участвовать в решении общегосударственных вопросов. Проблемы в просвещении во многом созданы бойкотом системы образования Югославии и нежеланием признавать государственные институты страны, в которой живут.
Таких мифов, ложной информации было «вброшено» в сознание мировой общественности много. Связано это было с желанием США сместить С.Милошевича с поста руководителя страны и тем самым создать на Балканах послушное марионеточное государство. Для этого оно должно быть небольшим, включать только земли собственно Сербии без автономных краев.
Насколько это было возможно, Слободан Милошевич, сопротивлялся этому процессу, но силы оказались неравными. Отстоять свою позицию он попытался в Гаагском трибунале. «Меня обвиняют в том, что я защищал свой народ законными методами на основе права на самооборону, которое имеет каждая нация. Это было моей честью и моей привилегией – защищать мой народ от преступной агрессии и от терроризма… Правда не утонет в потоке лживых обвинений. Я не имею ни малейшего намерения быть оправданным в чём-то, чего я никогда не совершал, от обвинений, которые полностью сфабрикованы и весьма далеки от истины», – говорил он в Трибунале в 2001 г.
В водной речи на процессе С. Милошевич подчеркнул, что для него – большая привилегия бороться против уродливых явлений несправедливости и лжи, окутавшей все события 90-х годов и «иметь в союзниках истину и справедливость» . За процессом следила вся страна. И вся страна была едина во мнении, что он мужественно, стоически и самоотверженно отстаивает честь и достоинство сербского народа и историческую истину.
Е.Ю.Гуськова
д.и.н., руководитель Центра по изучению
современного балканского кризиса
Института славяноведения РАН
——-
- Антонић С. Влада Слободана Милошевића: Покушаj типолошког одређења // Српска политичка мисао. — Београд, 1995. — № 1. — С. 100.
- Zimmerman W. Izvori jedne katastrofe / Prevod sa engleskog. — Zagreb: Globus international: Znanje, 1996. — S. 43.
- Бранковић С. О феномену подржке неуспешноj власти // Српска политичка мисао. — Београд, 1994. — Бр. 1–4. — С. 204.
- Овен Д. Улазак у босански лонац // НИН. — Београд, 1995. — № 2346. — С. 53.
- Šešelj V. Milošević i ja / /Duga.- Beograd, 1994.- 28 maj/10 jun.- С.89-90.
- Александр Куранов. От Пожареваца до Гааги. Этапы диктаторского пути Милошевича // Независим. Газета. – М., 2001. 30 июня.
- Jовић Б. Последњи дани СФРJ: Изводи из дневника. — Београд: Политика, 1995. С. 160–161, 262
- Ћосић Д. Интервју… // Вечерње новости. — Београд, 1992. — 1 авг. — С. 1–2.
- Радуловић С. Судбина Крајине. — Београд: Дан Граф, 1996. — С. 31.
- Silber L., Litl A. Smrt Jugoslavije / Prevod sa engleskog. — Beograd: Radio B92, 1996. — С. 147.
- Радуловић С. Судбина Крајине. — Београд: Дан Граф, 1996. — С. 42.
- Рашуо Б. Обмана у служби издаjе // Аргумент. — Београд,1995. — 29 дец. — С. 18.
- Радуловић С. Судбина Крајине. — Београд: Дан Граф, 1996. — С. 131.
- Там же, с. 30.
- Четврто заседање Народне скупштине Народне Републике Србије // Политика. – Београд, 1948. – 31 окт. – С. 1.
- Павловић М. Албанци (Шиптари) у Србији и Југославији 1944 – 1991 // Косово и Метохија у великоалбанским плановима: 1878 – 2000. – Београд: Инст. за савремену историју, 2001. – С. 147 – 150.
- Письмо Э. Ходжи в ЦК ВКП(б) о предыстории возникновения косовского вопроса и методах его решения // Восточная Европа в документах российских архивов 1944 – 1953. – М. – Новосибирск: Сибирский хронограф, 1998. – С. 209.
- Там же.
- Там же, с. 212
- Документ ООН. A/51/665; S/1996/931
- Говорят свидетели защиты. Суд над Слободаном Милошевичем. – М.Ж Вече, 2005. – С.116.