Слободан Милошевич был убит в Гаагской тюрьме, конечно же, не случайно. Для Запада, контролирующего деятельность Международного трибунала по бывшей Югославии (МТБЮ), было чрезвычайно важно осудить С.Милошевича и юридически оправдать свою агрессию против Югославии. Однако они недооценили силу президента Милошевича. Его защита была столь мощной и разрушительной для трибунала, что оставался лишь один выход – прекратить процесс без вынесения какого-либо приговора. Известный русский философ А.А.Зиновьев писал, что Запад совершил ошибку, начав судебный процесс против С.Милошевича, недооценив его личностный фактор. На мой взгляд, ошибка была совершена намного раньше – самим фактом создания МТБЮ. Создатели трибунала полагали, что сами факты вынесения международных судебных решений, «освящающих» любые политические фальсификации будут достаточными для того, чтобы правда была навсегда искажена или вообще стёрта из памяти людской. Эти расчеты в основном оправдывались до начала процесса С.Милошевича. Но их ошибка состояла в том, что судебный процесс состоит не только из окончательного решения суда, но и из его хода, когда представляются как свидетели обвинения, так и свидетели защиты. И вот как раз этот самый ход процесса и показал, что Запад допустил суд над самим собой, ибо Слободан Милошевич доказал не только свою невиновность, но главное – доказал вину тех, кто действительно разрушал Югославию и Сербию. Конечно, обличение преступлений Запада против суверенных государств мира происходило и ранее, происходит оно и сейчас, в том числе со стороны высших руководителей стран мира (Куба, Иран, Ливия), но впервые в мировой истории эти обличения состоялись в международном суде и по ним были представлены доказательства.
Если кратко сформулировать тот вклад в мировую историю и международное право, который внёс С.Милошевич своей самоотверженной борьбой во время своего судебного процесса, то, прежде всего, следует выделить такие вопросы, как роль государств в разрушении Югославии; роль государств в подготовке и осуществлении агрессии против СРЮ в 1999 году; роль международных организаций и средств массовой информации в этих преступлениях; и, наконец, несостоятельность международного трибунала и его реальная роль в системе современных отношений.
Процесс «Прокурор против С.Милошевича» ещё предстоит изучить в полной мере. Изучать его будут историки, политологи, юристы. В настоящей статье нам хотелось бы остановиться на некоторых международно-правовых аспектах этого процесса.
Одним из важнейших аспектов процесса заключается в том, что С.Милошевич не только сам доказывал вину Запада и его соучастника в лице МТБЮ, но и своей блестящей тактикой заставлял сам МТБЮ работать на собственное разрушение. Одним из ярких примеров такого саморазрушения и самодискредитации МТБЮ можно привести насильственное назначение адвоката. Первая попытка навязать С.Милошевичу адвоката была предпринята ещё до начала процесса, в 2001 году. Затем эти попытки периодически повторялись. Так, вопрос о назначении адвоката был поднят уже в первый день доставки С.Милошевича в трибунал 3 июля 2001 года. Затем были неоднократные повторные попытки со стороны прокуратуры заставить судебную палату принять решение о назначении адвоката в связи с болезнью С.Милошевича, когда он не мог присутствовать на судебных заседаниях. До апреля 2004 года, когда было вынесено последнее решение по данному вопросу, судебная палата отказывала прокуратуре в её запросах.
Однако 3 сентября 2004 года судебная палата Гаагского трибунала в составе П.Робинсона, О-Гон Квона и Й.Бономи приняла решение, которое привело к самому тяжёлому кризису за всю, и так непростую, историю процесса. Слободану Милошевичу был насильственно назначен адвокат. Постановляющая часть решения суда гласила: «Назначить обвиняемому адвоката, который должен действовать таким образом, чтобы обеспечить фундаментальные права обвиняемого и честный и справедливый процесс. Назначеныый адвокат должен определять, как представлять защиту обвиняемого, и с этой целью он может: -представлять обвиняемого по подготовке и проведению допроса свидетелей, которых назначенный адвокат сочтёт нужным пригласить; -представлять любые документы по вопросам права и фактов; -запрашивать судебную палату об издании распоряжений, которые бы позволили адвокату представить защиту полным образом, включая издание ордеров на принудительный привод свидетелей в суд. […]»
Таким образом, неоднократные попытки навязать С.Милошевичу адвоката увенчались успехом. Почему же столь скандальное событие, как насильственное назначение адвоката обвиняемому в середине процесса, да ещё и в нарушение норм международного права, всё-таки произошло? Это произошло только потому, что полностью провалилась Обвинительная часть процесса, когда личный проводивший перекрёстные допросы С.Милошевич доказал ложь практически каждого свидетеля обвинения. Срыв Обвинительной Части процесса был очевиден. Было очевидным и то, что Гаагский трибунал смирился с его провалом, и принял решение хотя бы сорвать Защитную часть. Первой попыткой срыва Защитной части стало решение суда о предоставлении С.Милошевичу всего трёх месяцев для подготовки своей защиты. Для сравнения: на доказательство 66 пунктов обвинения работало более тысячи сотрудников МТБЮ в течение полутора лет. Причина такого «справедливого» решения была обозначена в решении суда достаточно открыто. Более того, она звучала даже с издёвкой: «обвиняемый сам отказался от адвоката и всех благ, которые с этим связаны».
Следующей попыткой, «на всякий случай», трибунал ещё и ограничил время Защитной Части до 150 дней. Опять-таки для сравнения: прокуратура имела 300 дней! Защита С.Милошевича должна была быть сорвана, ибо она опасна не только тем, что, безусловно, докажет его невиновность. Главное в том, что она докажет виновность реальных преступников. А это – опасность разрушения уже не дела «Прокурор против С.Милошевича», это угроза разрушения самого Гаагского трибунала, ибо он был создан по замыслу реальных преступников югославской войны и с целью их оправдания путём ложного обвинения других. Казалось, что после всех препон в организации Защитной Части процесса, дело сделано, и С.Милошевич не сможет подготовить и успешно провести свою защиту. Однако Милошевич выстоял и на этот раз. Хотя и ценой значительного ухудшения состояния его здоровья, но он подготовил свою Защитную Часть и был готов дать бой всем обвинениям против него… И вот именно в этот момент, когда стало ясно, что Защитная Часть состоится и обещает быть не просто успешной, но разрушительной для самого трибунала, С.Милошевичу насильственно назначают адвоката. Официальной причиной насильственного назначения адвоката судебная палата назвала «плохое состояние здоровья» С.Милошевича и необходимость обеспечить «быстрое рассмотрение дела».
Действительно, одной из задач, которая поставлена Статутом Гаагского трибунала, это «обеспечение быстрого рассмотрения дела». Однако кроме быстроты, трибунал обязан обеспечить справедливое судебное разбирательство. И вот это как раз и стало проблемой. Дело в том, что судебный процесс не может быть признан справедливым, если во время него были нарушены права обвиняемого. Более того – основные права.
Статья 21 Статута Гаагского трибунала установила, что обвиняемый имеет права «как минимум» на ряд гарантий, включая право быть судимым: «…в его присутствии и защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника». Все основные международные договоры по правам человека предусматривают право на защиту себя лично от уголовного преследования как неотъемлемое и безусловное право. Это предусмотрено в Международном Пакте о гражданских и политических правах (статья 14) и в Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (статья 3). Во всех документах право обвиняемого защищаться лично сформулировано как основополагающее, минимальное право, и не предусматривает никаких оговорок или исключений. Таким образом, Гаагский трибунал лишил С.Милошевича минимального права, установленного целым рядом международно-правовых актов, а также статутом самого трибунала.
Столь грубое нарушение норм международного права и даже собственного статута не могло не потребовать от трибунала попыток оправдаться. Это, конечно, было сделано. Но эта попытка оправдать отмену международно-правового определения минимальных гарантий обвиняемого, составляющего основу справедливого судебного процесса, не выдерживает никакой критики. Откровенно говоря, возникает впечатление, что Гаагский трибунал не предполагает, что его решения будут читаться юристами международниками. О спешке, в которой готовилось решение, и о трудностях, связанных с его обоснованием, говорит и тот факт, что первоначально решение было вынесено (точнее – оглашено) 3 сентября, а письменное обоснование было опубликовано … через три недели!
Рассмотрим некоторые аргументы суда. В своём решении судебная палата ссылалась на медицинское заключение двух врачей – тюремного и «независимого» (но почему-то из Бельгии – страны НАТО, которая участвовала в бомбардировках Югославии для свержения Милошевича…). В своём заключении эти врачи утверждали, что состояние здоровья С.Милошевича столь плохо, что он не может защищать себя сам. Учитывая тот факт, что за прошедшие три года судебный процесс несколько раз прерывался из-за тяжёлой болезни С.Милошевича, судьи сделали вывод: ему «необходим адвокат». В условиях, когда в ряде международных договоров и даже в самом Статуте МТБЮ право обвиняемого на защиту лично предусмотрено как неотъемлемое, трибуналу пришлось использовать своё толкование и норм международного права, и своего статута. Благо, они «объясняют» свои нарушения международного права далеко не в первый раз. Схема «толкования» представляется следующей: 1)Право на защиту лично не является абсолютным —- 2)Милошевич постоянно болеет и его болезнь прогрессирует —– 3)Для обеспечения быстрого рассмотрения дела теперь необходим адвокат. На слушаниях в сентябре 2004 года С.Милошевич обратил внимание судьи П.Робинсона на то, что Председателю Совета Безопасности ООН была передана петиция более ста юристов-международников из 17 стран мира, в которой они изложили свою аргументацию, убедительно доказывающую незаконность насильственного назначения адвоката:«С.Милошевич: Я собираюсь зачитать несколько цитат из этого документа, господин Робинсон. Судья Робинсон: (Отключает микрофон): Нет. Я останавливаю вас. Я не буду это слушать. И суд не будет это слушать. Мы уже всё решили».
Отказ суда заслушать аргументацию более ста юристов мира был вполне обоснован. Конечно, судья Робинсон был ознакомлен с этим текстом и он понимал, что петиция не оставляет камня на камне от «толкования» судебной палаты. Так, в петиции отмечалось, что насильственное назначение адвоката нарушает не только международное право, Статут самого трибунала, но и предыдущие решения этой же самой судебной палаты. Статут Гаагского трибунала обязывает судей обеспечить справедливы и быстрый процесс с полным соблюдением прав обвиняемого. Полным!!! Однако, подчеркивается в петиции, быстрота стала самым важным фактором, волнующим судебную палату, особенно в тот момент, когда обвиняемый готов представить основные и потенциально сложные свидетельства в свою защиту.
Весьма чётко определил ситуацию итальянский профессор международного права Альдо Бернардини (Рим): «Судьи должны знать, что никакая аналогия или больше чем расширительное толкование права, невозможны. In claris non fit interpretatio – никакое [своё] толкование не допустимо там, где буква закона ясна. Статья 21.4 Статута МТБЮ ясно устанавливает, что обвиняемому «должны быть обеспечены следующие минимальные гарантии: «…d) быть судимым в его присутствии и защищать себя лично или посредством выбранного им самим адвоката». Данная формулировка ясна и не допускает никаких отклонений или исключений. Трибунал не может заставлять обвиняемого выбирать ни между «защитой лично» и «защитой посредством адвоката», ни оказывать давление в отношении выбора адвоката».
Даже если и поверить в то, что необходимость провести «быстрый суд» была главной причиной, побудивший трибунал назначить Милошевичу адвоката, следует признать, что решение от 22 сентября 2004 года не достигло заявленной цели и содержит грубую ошибку применения права. «Скорость» процесса является элементом справедливого судебного процесса лишь в определённых границах. Так, например, цель установления истины не может быть принесена в жертву скорости рассмотрения дела. То же самое относится и к минимальным гарантиям прав обвиняемого. Таким образом, скорость рассмотрения дела является факультативной по отношению к основным понятиям, прежде всего, по отношению к установлению истины и соблюдению прав обвиняемого. Кроме того, абстрактное, формально не определённое понятие скорости было поставлено над чётко определённым понятием гарантий обвиняемого. Эта чёткость достигается применением понятия «минимальные». С учётом всех обстоятельств данного дела, судебный процесс с перерывами, вызванными болезнью обвиняемого, не противоречит принципу быстроты рассмотрения дела! Таким образом, данное решение является, прежде всего, манипуляцией толкования понятия «быстрота».
Особо привлекает к себе внимание несостоятельность источников, применённых судом для оправдания своего решения. Так, центральный тезис обоснования – «право на защиту лично не является абсолютным» доказывался с помощью ссылок на судебную практику отдельных государств. Во-первых, ссылка на «практику государств» постоянно оборачивается ссылкой на практику Великобритании, США и ещё нескольких стран Запада (что вполне объяснимо, учитывая, что большинство сотрудников трибунала англичане и другие представители стран англо-американского права и стран НАТО). Во-вторых, решения иностранных судов не являются источниками международного права, но только вспомогательными средствами толкования. Таким образом, применимость судебной практики государств при вынесении решения по делу ограничивается лишь возможностью иллюстрации однотипного толкования реальных источников права. Иными словами, иностранное судебное решение может быть приведено только в качестве примера того, что разные государства приходят к тем же выводам при применении реального источника права, к тем же результатам, что и данный суд. В анализируемом же решении судебная практика нескольких государств была представлена в качестве нормы международного права, причём –в нарушение реальных норм международного права! Этот трюк наглядно доказывает полную юридическую несостоятельность данного решения. Более того, суд нарушил и другой фундаментальный принцип допустимости ссылок на те или иные судебные решения – принцип применимости. Строго говоря, даже в национальном праве отдельных государств, не все судебные решения, а только судебные прецеденты рассматриваются как источники права. Фундаментальной характеристикой судебного прецедента является признак применимости, то есть наличия идентичных обстоятельств двух дел. Что же мы наблюдаем при попытке применить отдельные судебные решения в деле С.Милошевича? Решения судов Англии и США по делам о сексуальных домогательствах! Думаем, комментарии излишни. Неприменимость данных решений в «деле» С.Милошевича очевидна.
Однако в аргументации суда, кроме её юридической несостоятельности, имеется ещё и цинизм высшей пробы. Во время одного из судебных заседаний, судья Квон пытался уговорить С.Милошевича прекратить сопротивление следующими словами: «Господин Милошевич, мы только заботимся о вашем здоровье». Оценить весь цинизм этой заботы может только тот, кто видел, когда С.Милошевича доставили в зал суда, в тот момент, когда его давление составляло 240 на 135 (!!!). В этот день, на глазах у всего мира была по существу предпринята попытка убийства С.Милошевича, ибо по другому такие действия квалифицировать просто невозможно. И вот теперь, после трёх лет издевательства и жестокого обращения (о чём Милошевич неоднократно жаловался суду – и всё безрезультатно!) судьи «вдруг» озаботились» его здоровьем. Судья Квон продолжал: «Мы защищаем вас, господин Милошевич, от вас самого. Если мы позволим вам защищаться самому, ваше здоровье ухудшится». Интересно, однако, что судьи обосновали своё решение на заключении двух своих врачей, объективность которых была оспорена, но – запретил новую независимую врачебную экспертизу!
Данный вопрос рассматривался и в Апелляционной палате трибунала. Назначенный «адвокатом» С.Милошевича англичанин Стивен Кэй, обратил внимание Апелляционной палаты на то, что «его» подзащитный не признал обвинения прокуратуры в саботаже назначенного лечения и для доказательства этого потребовал новую экспертизу независимых врачей из Югославии, России и Греции. Судебная палата большинством голосов отказала в назначении новой экспертизы. Кэй назвал это очевидной ошибкой в осуществлении палатой своих полномочий. Он заявил, что данный вопрос «затрагивает права обвиняемого и всю Защитную Часть процесса вообще, а среди основных прав обвиняемого нет более важного права, чем представлять свою защиту именно так, как хочёт её сам обвиняемый, а не кто-либо ещё». Важно отметить, что здесь особую «прыткость» проявил прокурор трибунала Джеффри Найс, который сознательно распускал слухи о том, что ухудшение состояния здоровья С.Милошевича происходит по … его собственной вине, так как он не следует указаниям врачей и не принимает прописанных им тюремными врачами лекарств. Лживость этих утверждений была доказана самим С.Милошевичем, который на судебных слушаниях заявил: «Получается, что вы сами не знаете, что происходит в вашей собственной тюрьме. Как ваш заключённый я обязан принимать все предписанные мне лекарства в присутствии охраны. После этого они проверяют «проглоченность» лекарства и фиксируют это в своём журнале».
О том, что целью насильственного назначения адвоката Милошевичу была не забота о его здоровье и уж тем более не обеспечение справедливого судебного процесса говорят и другие факты. На фоне абсолютно незаконного и столь грубым образом совершённого навязывания адвоката этот аспект остался несколько в тени, но он выдаёт Гаагский трибунал в головой. Речь идёт о том, что вновь назначенному защитнику Стивену Кэю не было предоставлено ни одного дня (!!!) для подготовки защиты. Новому адвокату было предписано начать защиту буквально на следующий день. А ведь Статут самого трибунала предусматривает обязанность суда предоставить обвиняемому «достаточное время для подготовки защиты». Такую рекомендацию суду, кстати, сделал прокурор Дж.Найс. Несмотря на то, что рекомендация Найса была удивительно наглой, и более того – прямо противоречила Статуту трибунала … суд безоговорочно последовал ей. На вопрос судьи Квона, потребуется ли назначенному адвокату дополнительное время для подготовки защиты (какой вопрос!!!), прокурор Найс ответил буквально следующее: «За то время, пока будут давать показания первые свидетели, назначенный адвокат войдёт в курс дела». Как ни странно, но суд, действительно, последовал этой рекомендации. Ещё более странно, что не потребовал времени для подготовки защиты своего обвиняемого … и сам назначенный адвокат С.Кэй!
Особое место, конечно, следует уделить поведению свидетелей защиты. Оно сыграло в данной истории решающую роль. Сразу же после объявления о насильственном назначении С.Милошевичу адвоката, свидетели защиты стали отказываться прибыть в Гаагу для дачи показаний. При этом все свидетели заявляли свою решимость дать показания, но только после того, как С.Милошевичу вернут его право на защиту. Отказ свидетелей защиты участвовать в фарсе был столь массовым, что суд был вынужден отступить. Процесс просто не мог продолжаться, так как не оказалось свидетелей, согласившихся прибыть в суд.
Поиск разрешения кризиса был длительным и сумбурным. Первоначально планировалось просто выписывать ордеры на принудительный привод свидетелей для дачи показаний. Однако это означало дискредитировать себя полностью. Не был готов суд и к тому, чтобы решить ситуацию с отказом свидетелей давать свои показания и после принудительного привода в зал суда. Несмотря на провал своей попытки сорвать защиту С.Милошевича, суд пытался сохранить своё лицо и делать вид, что они полностью контролируют ситуацию. На одном из заседаний судьи предупредили Милошевича, что независимо от его позиции и позиции свидетелей, процесс всё равно будет продолжаться и вся ответственность [читай: за отсутствие показаний в его защиту] будет полностью лежать на нём самом! Не вышло. В связи уже не с угрозой срыва, а наступившим срывом процесса, Апелляционная палата была вынуждена вернуть С.Милошевичу право защищаться самому.
Может возникнуть вопрос, не являлось ли поведение свидетелей попыткой оказать давление на суд? Британский судья лорд Й.Бономи попытался свести массовый отказ свидетелей защиты к тому, что это «всего лишь их собственная интерпретация» событий. Однако следует иметь в виду, что свидетели защиты – это не свидетели прокуратуры, которые давали показания то под угрозами, то взамен за вполне материальные блага. Свидетели С.Милошевича – люди иного уровня. Они вполне способны самостоятельно, без гаагских судей, оценить сложность ситуации. Поэтому, в определённой степени можно согласиться с квалификацией данной ситуацией, данной Бономи. Это, действительно, было их, свидетелей, собственное толкование права. И с этим толкованием, безусловно, можно согласиться. Право на сопротивление незаконной власти и вообще беззаконию, несмотря на то, что оно зафиксировано в немногих правовых актах, является нашим неотъемлемым нравственным и юридическим правом. Свидетели защиты совершенно обоснованно использовали своё право на сопротивление беззаконию. Вся проблема МТБЮ в том, что свидетели защиты оказались людьми, способными самостоятельно отделить законность от произвола. Определение законности и его «толкование» не являются исключительной компетенцией лорда Бономи. Это находится в компетенции любого потенциального свидетеля, вызываемого в Гаагский трибунал. Свидетели имеют право решать участвовать ли им в судебном процессе, который они рассматривают как показательный политический процесс. Это их безусловное право.
Российские свидетели также отказались от участия в таком процессе на абсолютно законных основаниях. Так, бывший Председатель Совета министров СССР Н.И.Рыжков в своём заявлении указал, что он был приглашён свидетелем Слободаном Милошевичем, и дал своё согласие именно ему, а не Кэю, которого С.Милошевич не признаёт в качестве своего адвоката. Бывший Председатель Правительства РФ Е.М.Примаков заявил, что «прямое нарушение международного права» со стороны трибунала вынудило его отказаться от выступления в качестве свидетеля. Итог всем аргументам 265 свидетелей, отказавшихся от участия в таком процессе, подвёл бывший начальник Управления международных связей Генерального штаба армии РФ генерал Л.Ивашов. Он заявил, что «в сложившихся обстоятельствах мои показания могут быть использованы не в пользу, а против С.Милошевича, и не будут служить установлению истины». «Я отказываюсь участвовать в таком процессе»- заявил Л.Ивашов.
Оказавшись в полной изоляции, С.Кэй подал … апелляцию на своё собственное назначение! Таким образом, формально выполняя «волю своего клиента», Кэй подал апелляцию на своё собственное решение согласиться стать адвокатом С.Милошевича.
В своём решении от 1 ноября 2004 года Апелляционная палата Гаагского трибунала постановила, что решение о назначении адвокатов было правильным, но … до тех пор, пока С.Милошевич здоров и может присутствовать на судебных заседаниях, он может лично вести свою защиту. Нет смысла комментировать данное решение. Очевидно, что оно полностью противоречит аргументам судебной палаты, но при этом, подтверждает правоту принятого ей решения. Комментарии излишни потому, что абсолютно ясна причина такого решения – надо было спасать процесс и одновременно спасти лицо суда. Что касается С.Кэя и Дж. Хиггинс (второго назначенного адвоката), то оказавшись в полной изоляции (из-за бойкота свидетелей) и даже без какой-либо работы (после решения Апелляционной палаты), они подали прошение об отставке. В течение трёх драматических дней слушаний по их прошению Кэй и Хиггинс пытались доказать, что они более не могут выполнять свои обязанности в данном деле. Однако и сам суд оказался в ситуации, не менее сложной, чем Кэй. Апелляционная палата, вернув С.Милошевичу право защищаться лично, в то же время, подтвердила «правильность» назначения ему адвоката. Попытка сохранить лицо судебной палате и всему трибуналу, привела к вынесению решения, которое невозможно выполнить. Более чем через месяц после завершения слушаний об отставке, судебная палата вынесла своё решение. Она отказалась удовлетворить прошение об отставке Кэя и Хиггинс. Фактически единственным аргументом суда было то, что она «не установила никаких причин оправдывающих отставку адвокатов». Остались без ответа практически все аргументы Кэя, включая аргумент о том, что адвокат не может проводить защиту, которую он не знает. Проведение же «своей» (то есть Кэя) защиты, чего требовали от него судьи, означает нарушение основополагающего принципа деятельности адвоката «представлять» своего подзащитного. В создавшейся же ситуации С.Кэй может представлять кого угодно: себя, суд, прокуратуру, но только не «своего подзащитного». Официальными причинами решения судебной палаты от 22 сентября 2004 года были названы плохое здоровье обвиняемого и необходимость положить конец частым перерывам в ходе процесса из-за болезни обвиняемого. Каков же оказался результат решения? Была ли решена проблема здоровья С.Милошевича? Нет. Наоборот, психологический стресс из-за грубейшего нарушения его прав мог только усилить течение болезни. (Об этом весьма настойчиво упоминал судьям С.Кэй – ответа со стороны судей не последовало, они просто проигнорировали этот аргумент). Даже если бы С.Милошевич и принял бы «помощь» адвоката, это никак не сняло бы с него нагрузки по подготовке защиты: инструктаж адвоката, ничего не знающего о деле и свидетелях, поглотил бы не меньшее, если не большее, время, чем самостоятельная работа со свидетелями. Была решена проблема «справедливого судебного процесса»? Нет. Изъятие у обвиняемого его минимального права не требует здесь особых комментариев. Наконец, может быть, несмотря на всё, была решена проблема перерывов в процессе и обеспечение его быстрого хода? Нет, и эта цель достигнута не была. Наоборот, назначение адвоката в середине процесса неизбежно должна была повлечь новую остановку процесса для того, чтобы дать время вновь назначенному адвокату подготовить защиту. Этот перерыв не состоялся только потому, что, вопреки своим обязанностям суд не предоставил, а «адвокат» не потребовал такой перерыв. Таким образом, ни одна из заявленных целей не были и не могли быть достигнуты данным решением.
Возможно ли было достигнуть эти цели, даже если поверить, что они были реальной мотивацией судебной палаты, другими средствами? Да, это было возможно. Во-первых, необходимо было прекратить все препятствия, которые чинились обвиняемому в подготовке его защиты и нарушения его прав во время содержания под стражей; Во-вторых, необходимо было сделать перерыв для восстановления здоровья обвиняемого и подготовки его защиты, по крайней мере, на тот же период времени, которой имела прокуратура. В-третьих, следовало освободить С.Милошевича из-под стражи. Это допускается правилами трибунала и в ряде случаев обвиняемые (в основном, албанцы, хорваты и мусульмане) находились на свободе. Не достижение ни одной из заявленных целей и возможность достижения их другими средствами и способами, является ещё одним доказательством наличия иных целей. К сожалению, мы не можем сказать о том, что эти иные цели не были достигнуты. Да, часть из них достигнута не была, но другая часть этих скрытых целей достигнута. Несмотря на то, что трибунал был вынужден отменить назначение постоянно действующих и проводящих свою защиту адвокатов, всё-таки, эти адвокаты назначены и продолжают действовать в качестве stand by counsel. В ххххх была предпринята новая попытка вывести С.Милошевича из личной защиты, когда свидетель К.Булатович был, по-сути, обманут, и его попытались допросить в отсутствии обвиняемого. И вновь проявилась разница между свидетелями обвинения и свидетелями защиты – ценой собственной свободы К.Булатович отказался участвовать в нарушении норм международного права со стороны самого МТБЮ!
В то же время, следует признать, что победа (хотя и относительная) с насильственным назначением адвоката стала для С.Милошевича смертельной. Эффективная защита, основой которой было его личное участие в ней, могла завершиться либо убийством трибунала, либо убийством обвиняемого. Спасая свою ничтожную жизнь, Гаагский трибунал пошёл на убийство С.Милошевича.
Истории ещё предстоит в полной мере изучить и оценить показания свидетелей защиты. Они не только полностью опровергли показания свидетелей обвинения. Более того, они показали механизм подготовки и осуществления величайшей международной спецоперации по разрушению успешного многонационального государства – Югославии. Была показана роль самого МТБЮ как соучастника в совершении этого преступления.
Так, ещё предстоит изучить показания немецкого журналиста Франца Хатча, рассказавшего о том, как Армия Освобождения Косово организовывала нападения на полицейские посты в попытках спровоцировать их на чрезмерное применение силы. Ф.Хатч опроверг утверждения прокуратуры о том, что весной 1999 года сербские силы участвовали в операции по изгнанию албанцев из Косово. Разрушительными для обвинения были и другие показания свидетелей С.Милошевича.
Свидетель Йоканович опроверг утверждения обвинительного акта о том, что поправки к конституции Сербии лишили Косово независимости и были приняты под давлением. Было продемонстрировано видео голосования, что опровергло ложные показания бывшего президента Косово И.Руговы.
Свидетель Р.Маркович показал о сущности и содержании так называемых «переговоров» в Рамбуйе, о роли государств НАТО в подготовке общественного мнения к войне, решение о которой уже было ими принято.
Свидетель Бо Адам, журналист из Германии дал показания об инсценировке «массовой резни» албанцев в деревне Рачак, ставшей предлогом в СМИ для бомбардировок Югославии в мае-июне 1999 года. Он опроверг ложь не только свидетелей обвинения, но и ложь президента США Клинтона, а также тогдашнего сенатора а ныне вице-президента США Дж.Байдена, которые принимали главное участие в подготовке и осуществлении этой агрессии. Была показана роль «мировых» СМИ в агрессии, прежде всего, в ложных репортажах, ими же инсценированных.
Свидетель Добричанин, врач – судебный эксперт, показал, что погибшие в Рачаке, представленные как мирные жители, на самом деле, были боевиками ОАК.
О том, что решение о начале войны против Югославии было принято задолго до начала информационной атаки, в том числе, в Рачаке, показали и российские свидетели, в том числе бывший премьер министр России (и бывший Директор Службы внешней разведки) Е.М.Примаков, а также бывший Начальник международного управления Министерства обороны генерал Л.Г.Ивашов.
Свидетель В.Йованович, бывший министр иностранных дел Югославии, показал, как готовилось разрушение Югославии с участием Германии, Австрии и Ватикана, прежде всего, через поддержку сепаратистов Хорватии и Словении. Он показал о меморандуме Ватикана к западным правительствам с призывом признания Хорватии как независимого государства ещё до завершения мирных переговоров.
Свидетель доктор Андрич показал, как власти Сербии и Югославии оказывали помощь пострадавшему населению от бомбардировок НАТО независимо от национальности. Об этом же показал свидетель Мирко Бабич.
Свидетель Дитмар Хартвиг, глава Наблюдательной Миссии Европейского Союза в 1998-1999 годах, показал, что массовая ложь в СМИ о «преступлениях» сербов против албанцев была хорошо организована и направлена на обеспечение агрессии НАТО. Д.Хартвиг показал, что сербы желали мирного решения проблем, албанцы же напротив, желали только силового решения. Он также сообщил, что убитые в местных разборках албанцы выставлялись как «жертвы сербского режима».
Свидетель генерал Гойович показал, что югославские и сербские власти предпринимали все необходимые шаги для наказания виновных в совершении военных преступлений. Таким образом, С.Милошевича нельзя обвинить не только в организации и совершении преступлений, но и в порядке командной ответственности.
Свидетель полковник Папоньяк полностью доказал лживость свидетелей обвинения, утверждавших об убийстве сербскими властями заключённых тюрьмы «Дубрава». Были представлены видеозаписи, свидетельствующие о том, что заключённые были убиты бомбардировками НАТО. Ложь этого обвинения была столь очевидна, что впоследствии этот пункт «тихо» убрали из обвинения в отношении президента Сербии М.Милутиновича и других, хотя обвинительный акт против них был общим с обвинительным актом против С.Милошевича. «Тихость» этой операции со стороны суда лишь подчёркиваёт его соучастие в преступлении, когда путём издания ложного обвинительного акта, было совершено международное преступление по уничтожению политического и военного руководства государства, подвергшегося агрессии.
Свидетель С.Фазлиу показал не только о преступлениях албанцев против сербов в период разрушения Югославии и войны 1999 года, но и о сегодняшнём Косово. Будучи сам албанцем, проживающем в Косово, он подвергся страшному наказанию от своих собратьев по крови за согласие рассказать правду о тех событиях в защиту С.Милошевича: накануне его показаний на процессе была похищена его дочь.
Свидетель генерал Б.Делич показал, что свидетель обвинения, бывший Высокий Представитель международного сообщества П.Эшдаун лгал о том, как он наблюдал из Албании обстрелы сербскими силами беззащитных албанских деревень. Генерал Делич сообщил, что из того места, с которого Эшдаун «наблюдал», территория Сербии не видна. Свидетель М.Котур, сотрудник Миссии ОБСЕ поймал на лжи другого свидетеля обвинения – Р.Чаглинского, который утверждал, что он, Котур, докладывал ему о плане сербов «вычистить» албанцев из Косово. Интересно, что эти показания Чаглинский дал во время закрытого заседания. Теперь понятно, для чего Гаагскому трибуналу необходимы закрытые заседания – чтобы свидетели обвинения могли безнаказанно врать.
Особо значительными для истории являются показания лидера Сербской Радикальной партии В.Шешеля, самого являющегося обвиняемым МТБЮ. В.Шешель поставил прокуроров трибунала в глупое положение, показав, что единственной партией Сербии, выступающей за «Великую Сербию» является его партия, С.Милошевич же был его политическим оппонентом и никогда его в этом не поддерживал. Показания Шешеля были столь сильными, что через 2 года после завершения Обвинительной части прокурор Дж.Найс заявил, что более не поддерживает обвинение С.Милошевича в заговоре с целью создания «Великой Сербии». Но ведь на этом обвинении строился весь обвинительный акт! Были даны десятки других показаний, полностью разрушивших обвинение.
Как же можно было со всем этим надеяться на обвинительный приговор? Для Гаагского трибунала оставался только один выход, не выносить никакого приговора… Факт хладнокровного убийства президента С.Милошевича в Гаагском трибунале является невероятным только для тех, кто не ознакомился с показаниями свидетелей защиты во время процесса. Те, кто совершил те преступления, о которых там давались показания, не остановятся перед убийством. Особенно, пред убийством того, кто полностью уличил их в их собственных преступлениях.
* * * * *
И всё-таки, это удивительно. Казалось бы, Международный трибунал по бывшей Югославии не просто растоптал правду. Он и стоящие за ним делают всё, чтобы эта правда никогда не стала достоянием гласности. В странах Европы, так кичащихся своей «свободой» слова принимаются законы, устанавливающие уголовную ответственность «за оспаривание фактов, установленных международными трибуналами». А, тем не менее, правда пробивает себе дорогу. Почему?
Наверное, потому, что создатели МТБЮ недооценили или вообще не рассматривали духовные основы мировой истории. Стремление человека к истине является неистребимым элементом духовного бытия. Ведь Истина – это Бог. Так сказано в Священном Писании: «Иисус сказал ему: Я есмь путь и истина и жизнь…»
Стремление человека к Богу неистребимо никакими международными трибуналами и никакими уголовными законами. Вклад президента Слободана Милошевича в установление Истины ещё предстоит нам осознать. И его подвиг в борьбе за эту Истину навсегда останется великой страницей в духовной истории нашего мира. Мы благодарим Вас за это, президент Милошевич!