Заявляя меня в качестве свидетеля защиты на гаагском судилище, Президент С. Милошевич указал, что он с генералом Ивашовым в переговорах и личных встречах провел 48 часов. Видимо, это действительно так и есть. Я лично не подсчитывал, какое количество времени мне довелось общаться с Президентом СРЮ. Но в силу гражданской позиции и служебных обязанностей, начиная с октября 1996 г.,приходилось каждодневно следить за проводимой Западом геополитической операцией по разрушению славянского пространства и подавлением его опоры на Балканах – сербского народа. Ведь, еще в начале 90 – х г.г. яростный ненавистник не только социализма, но и славян, З. Бжезинский восторженно воскликнул: «С коммунизмом покончено, на очереди православие». Для нового миропорядка, срочно формируемого США и мировой финансовой олигархией после развала Советского Союза, самобытное, православное в своей основе, социалистическое государство южных славян было опасно примером своего существования, своей внутренней и внешней политикой. Бесплатные образование, медицина, другие виды социального обеспечения граждан, отсутствие безработицы, успешное развитие экономики и ее производственная ориентация, создавали у западных элит осознание конкурентной опасности. При этом, в Югославии формировался архетип человека, отличный от западного архетипа человека – потребителя. Югославская система (как и советская) воспитывала думающего человека, развивала в нем творческую личность. Плюс ко всему, к концу 80 – х г.г. прошлого столетия завершалась операция по разрушению СССР, спланированная и утвержденная Советом национальной безопасности США в сентябре 1980 года. В части постановочных задач, в ней говорилось: разведывательным службам США приступить к комплексному осуществлению «непрямых» акций, направленных на подрыв политических и социально – экономических основ Советского Союза, стран участников Варшавского Договора и социалистического содружества. В перспективе ставилась стратегическая целевая установка: «выйти на стадию расширенного развертывания в геополитическом пространстве Евразии и в странах, граничащих с Советским Союзом, всех средств задействования, в целях установления контроля над данной частью планеты». Президент США Р. Рейган именно тогда, после утверждения этого глобального проекта заявил: дайте мне 10 лет, и я уничтожу коммунизм. Все, к сожалению, произошло в соответствии с американскими планами. В политических кругах США, мозговых центрах финансового сообщества Запада вызрел проект установления мировой диктатуры США и международных банкиров, я его называю «глобальный преступный проект». В рамках этого проекта, одной из первых, после развала СССР и Варшавского Договора, стояла операция по уничтожению югославского государства и полное подчинение его народов интересам западных элит (Об этом четко говорил 24 марта 2009 г.в своем видеообращении к делегатам Международной конференции, осудившей агрессию НАТО, французский генерал Пьер Галуа).
К операции по уничтожению Югославии были подключены структуры НАТО, спецслужбы ряда западно – европейских стран, Ватикана, теневые финансовые организации. Каждый из участников операции преследовал свои корыстные цели, общим для них являлось раздробление Югославии на мелкие враждующие между собой анклавы, управлять каждым из которых будет несложно. Метод, избранный для осуществления поставленных целей был избран традиционный для западного мира: разжигание межнациональной розни, доведение ситуации до кровопролития, а затем «обеспокоенное» нарушением прав человека западное сообщество, выдавив перед телекамерами сострадание на лицах, (М. Олбрайт это удавалось с великим трудом, гримаса сострадания у нее походила на внутреннюю радость палача перед казней жертвы) вмешается в им же развязанный процесс, и доведет ситуацию развала до логического конца. Главным объектом разгрома и психологического подавления были избраны православные сербы, целый народ. И это характерно для западной демократии: там защищают яростно права национальных меньшинств, даже отдельного «своего» человека, но народы в иерархии прав стоят вне защиты (кроме избранных и народов своего круга). Вот и заподозрили сербов в том, что они обижают «несчастных албанских мафиози» и решили сербский народ обвинить публично и уничтожить. Одни этнические группы были привлечены в качестве подручных средств в операции, другие должны были имитировать жертву «сербского геноцида». Собственно, все осуществлялось в рамках классической схемы уничтожения многонациональных государств. Что оставалось делать лидерам сербского народа, в числе которых был и Слободан Милошевич? Выбор был невелик: сражаться за существование сербского народа, территориальную целостность своего государства, за минимальную политическую независимость, или сдаться на милость негодяев, похоронив будущее народа. Слободан, как и Караджич, Младич, как и подавляющее большинство сербов, выбрали борьбу. И уже сам этот выбор достоин исторического уважения. Да, кто – то из патриотов не выдерживал испытания войной, сходил с дистанции, но Слободан сражался до последнего вздоха. Даже, находясь в плену в фашистских застенках гаагского гестапо, он не сломался, не искал снисхождения у своих врагов, он продолжал сражаться за свой народ, за сербскую правду. Я, готовясь вместе со Слободаном к защите, провел у него в камере шесть часов. Не услышал ни единой жалобы на свою судьбу, ни единого слова сожаления о том, что он не принял ультиматума западных неофашистов, не отдал приказ капитулировать. Прекрасно зная, что каждое его слово прослушивается и записывается (так принято в западном «свободном» мире), он с всегда присущей ему убежденностью и наступательностью, продолжал обвинять НАТО в неспровоцированной агрессии, допущенной огромной несправедливости в отношении сербского народа. В Гааге он защищал не себя, защищал свой народ, который бесконечно любил и был ему предан. Я тому непосредственный свидетель и, как православный славянин, бесконечно горжусь святостью наших отношений со Слободаном. Я искренне благодарен ему за то, что он мне, русскому генералу, доверил защищать сербскую правду в фашистских застенках. Глядя на поведение Слободана в камере, а затем и на процессе, в моей голове постоянно вертелись поэтические слова: «Лишь тот достоин чести и свободы, кто каждый день идет за них на бой». Думалось, что поэт писал их со Слободана и посвятил братьям сербам.
В ходе противостояния сербов и их врагов, которые были, есть и будут моим личными врагами, как и врагами моего народа, я наблюдал и другую картину. Обладая достоверными разведывательными данными о целях, задачах и замысле операции против Югославии и сербов, просчитывая все последующие шаги натовцев, но тем не менее, вынужденный встречаться с ними и вести переговоры, я вдруг ощутил и разглядел всю мерзкую сущность западных политиков и некоторых генералов. У них абсолютно нет качеств, присущих нормальному человеку или даже животному. Все это куки, соланы, тэлботы, холбруки, кларки и прочая нечисть, на переговорах и консультациях извиваются как черви, лгут, изображают озабоченность, имитируют раздумье, призывают прилагать больше совместных усилий для стабилизации обстановки и пр. и пр. А я то знаю, что отдан приказ бомбить сербов, началось формирование ударной группировки сил, развертывается инфраструктура, создаются материальные запасы. Американцы комплектуют команды резервистов – летчиков для тренировки на сербских женщинах и детях, военно – промышленный комплекс США уже продавил испытание «в реальных» боевых условиях новых типов вооружений, Пентагон принял решение не утилизировать старые боеприпасы, а использовать их против сербов, поскольку так будет дешевле. Олбрайт приказала кукам и соланам вертеться ужами, прикрывая уже разворачиваемую агрессию. Противно было смотреть на полчища дипломатов и политиков из самых разных стран, включая Россию, у которых ничто человеческое не присутствует. И ту же картину я наблюдал в гаагском судилище: надели мантии, заглядывают в юридические справочники, изображают правовой процесс: сторона обвинения – сторона защиты. А решения принимают совсем не они, да и решения уже приняты. И вот, внешне вроде бы похожи на людей, а на самом деле – театральные марионетки. Но приходилось всю эту мразь, этих недочеловеков терпеть, питая слабенькую надежду на то, что может быть весь этот «демократический» ужас не состоится. На их фоне Слободан и его товарищи по борьбе, выглядели в высшей степени достойно, благородно, мужественно, как и подобает славянскому мужу и воину.
Незадолго до бомбардировок довелось встретиться с Президентом СРЮ. Я имел информацию от разведки и из бильдербергского клуба, что бомбардировки должны начаться в еврейский праздник «Пурим», то есть во второй половине марта 1999 г. что и довел до Президента. Конечно, он был расстроен, нервничал и постоянно вопрошал: за что нас бомбить, что мы сделали незаконного. Рассказывал о своей длительной беседе с Холбруком, посланцем Президента США, о том, что ряд условий американцев сербы уже выполнили, но на другие требования он пойти не может – это будет предательством сербского народа. Запомнилась его фраза: я служу моему народу, я выполняю его волю, я не хочу войны, но нам не оставляют иного выбора, мы будем сражаться. Я искренне гордился Слободаном, но и я не хотел войны и страданий сербов, как и людей всех других национальностей, проживающих в СРЮ. Президент Милошевич, естественно, взывал к России, надеялся на ее помощь, спрашивал меня: поможет ли Москва? Что я мог обещать руководителю братского народа? Верхушка власти в России наполовину пьяная, наполовину «голубая», а в целом – предательская, даже по отношению к своему народу. Есть, безусловно, во властных структурах честные, порядочные люди, много таковых было в Министерстве обороны РФ, и мы сделаем все возможное для оказания помощи братьям славянам, но политические решения принимаются в оккупированном Кремле, по команде из Вашингтона. Уже тогда российская верхушка во главе пьяницей Ельциным, попала под американское управление и зависимость от западных банков. И даже, когда Ельцин возмущался поведением американского Белого дома и принимал правильные решения, то в скором времени, под давлением своих либерал – демократов и американцев, отменял таковые. Руководители разведструктур опасались направлять в Кремль добытую информацию, потому что завра она могла быть продана многочисленными чубайсами в окружении российского президента, американцам. Кремль был наполнен американской и израильской агентурой.
Я понимал, в каком отчаянном положении находился Президент Милошевич, когда сербский народ остался один на один с мощью объединенного Запада, лишившись союзников, даже со стороны России и других славянских государств. Да, русский народ, белорусы, украинцы, болгары были на стороне сербов, готовы были сражаться вместе с сербами, но политические верхушки (исключая Президента Белоруссии А.Г. Лукашенко) уже успели выгодно продаться на Запад. В подобной ситуации нужно было быть очень мужественным человеком, чтобы выполнить волю своего народа, остаться со своим народом и возглавить его борьбу против захватчиков. Ведь у Слободана был выбор, как, например у Горбачева в 1991 году. Когда Ельцин, совместно с другими пьяницами Кравчуком и Шушкевичем, разваливали СССР, то его т.н. президент Горбачев спокойно «умыл руки», не отдал команды арестовать заговорщиков, бросил армию и народ и без сопротивления ушел в отставку и, по сей день, получает американские гранты, а юбилей празднует не своей стране, а в Лондоне, потому что в собственной стране его ненавидят. Слободан поступил, как и подобает славянскому князю: возглавил народ и повел его в сражение с превосходящим врагом, и тем заслужил право остаться в героической истории, не только сербского, но и славянского мира. Таких, как Слободан Милошевич, у нас на Руси называли витязями.
С началом бомбардировок СРЮ натовскими фашистами, патриоты России, да и всего мира, внимательно следили за сопротивлением сербского народа. Признаюсь, более всего я и мои коллеги опасались, что Слободан не выдержит величайшего нервного напряжения, беспокоились за его здоровье. Понимали, что ему более всего нужна моральная поддержка, утверждение правоты выбранного сербским народом пути сопротивления. Запад, через подконтрольные мировые СМИ, развернул травлю Президента СРЮ, создавая из него образ главного врага человечества, демонизируя сербский народ, навязывая миру природную враждебную сущность сербов по отношению ко всем другим народам. В такой ситуации, не сломаться могли только мужественные и гордые люди. Но и им нужна была поддержка, что мы и делали в рамках своих возможностей. На встрече с российской делегацией в ходе натовских бомбардировок, Слободан вдруг попросил своих помощников принести один документ и показал письмо поддержки от Фиделя Кастро. Поскольку я сохранил его как реликвию, позволю процитировать некоторые выдержки. «После тщательного анализа всего происходящего и его первопричин мы считаем, что налицо тяжкое преступление против сербского народа, … сербский народ будет вынужден сопротивляться, как во времена его героической борьбы против нацистских орд… Я не знаком с Вами лично, однако много думал над проблемами современного мира и верю, что у меня есть чувство истории, понятие о тактике и стратегии борьбы маленькой страны против свердержавы, и я испытываю глубокую ненависть к несправедливости. Смысл своего послания я мог бы выразить всего тремя словами: сопротивляйтесь, сопротивляйтесь, сопротивляйтесь. Ваш Ф. Кастро, 25 марта 1999 г.».
Для руководителя государства, подвергшегося не спровоцированной агрессии, поддержка патриарха сопротивлении американской сверхнаглости, выстоявшего в многолетней борьбе, значила очень много. Конечно, смелое, решительное осуждение Фиделем Кастро натовской агрессии, его призыв к сопротивлению, звучали явным упреком официальной российской позиции, боящейся назвать агрессию агрессией, призывающую «обе стороны» к мирному урегулированию конфликта. После таких слов Фиделя, я стал давать более жесткие оценки происходящего, ввел в свой политический язык такие фразы, как НАТО – фашизм, американские нацисты, европейские палачи, а Слободана стал называть лидером славянского мира, объявил генерала Драголюба Ойданича моим братом, к сербам обращался не иначе, как братья сербы. На одной из постоянных пресс – конференций, отвечая на вопрос западной журналистки, почему европейские страны участвуют в агрессии против европейского государства, я ответил: Европа забеременела американским фашизмом. Жесткие заявления делали и другие представители России: депутаты Госдумы, генералы, политические партии. Это была морально – политическая поддержка сербскому народу и лично С. Милошевичу, демонизированному западной пропагандой и находящемуся в политической изоляции. Тем более, эта поддержка была необходима Слободану еще и потому, что в стране набирала мощь финансируемая западными странами внутренняя политическая оппозиция, а косоварские мафиози были официально объявлены союзными НАТО силами. Конечно, необходима была и поддержка материальная, прежде всего военная. Не место в рамках настоящего сборника, говорить о военной помощи югославской народной армии со стороны российских структур, но она была, правда минимально возможной в российских политических реалиях. Думаю, эта помощь и моральная поддержка способствовали укреплению духа и решимости Президента Милошевича.
В мае 1999 г. «по просьбе Вашингтона» Ельцин отправил в отставку Председателя Правительства Российской Федерации Е.М. Примакова за его явные симпатии к сербам и лично к С. Милошевичу, за его разворот самолета в сторону от США перед самым началом натовской агрессии. Е.М. Примаков начиная с 24 марта 1999 г. резко ужесточил свою позицию в отношении США и НАТО, открыто называл их действия незаконными, включился в активную работу по прекращению агрессии, оказывал официальную и не явную поддержку борьбе сербского народа. К тому же, Евгений Максимович, ранее возглавлял Службу внешней разведки России и, конечно, обладал большим объемом секретной информации, в том числе об истинных причинах и замысле натовской агрессии. Он, тем самым, был для Запада опасным представителем российской власти, способным остановить бомбардировки, сорвать реализацию планов расчленителей Югославии. Отставка Е.М. Примакова стала еще одним ударом для Президента СРЮ и для всех патриотов России. Да и для всего сербского народа. По сути дела, мы, друзья и сторонники сербского противостояния, лишились правительственной поддержки и политического прикрытия. Министр обороны Р.Ф. маршал Сергеев И.Д. делал все возможное для оказания помощи нашим славянским братьям, но для него отставка Е.М. Примакова сократила возможности военного ведомства России.
Б. Клинтон, Президент США настойчиво рекомендовал Б. Ельцину назначить В. Черномырдина спецпредставителем Президента Р.Ф. по урегулированию югославской проблемы. Представляя военное ведомство в составе черномырдинской делегации, я заметил в глазах Слободана блеск надежды. Он тепло, по дружески принимал делегацию, щедро по славянски угощал, делился сокровенной информацией. И Черномырдин многое обещал ему, пытался играть в доверительность, даже уединялся со Слободаном для беседы один на один. Честно говоря, первое время и я думал, что Черномырдин наш сторонник. Но затем стал замечать, что он также уединяется и с зам. госсекретаря США С, Тэлботом, а на мою просьбу поделиться информацией о разговоре с американцем, Черномырдин отвечал: ничего особенного, просто поговорили о погоде. На последнем раунде переговоров в Бонне с американцами, при посредничестве Президента Финляндии Ахтисаари, Черномырдин повел себя довольно странно: отказался от российской позиции, накануне согласованной с Белградом и одобренной Москвой, и неожиданно принял американский вариант. Я заявил несогласие с Черномырдиным, покинул зал переговоров, позвонил послу СРЮ в России и моему доброму другу Б. Милошевичу, с просьбой предупредить Президента СРЮ не соглашаться с ультиматумом, который привезут в Белград Черномырдин и Ахтисаари. Доложил о предательстве спецпредставителя Президента РФ маршалу Сергееву И.Д. Конечно, для Слободана и всего руководства Республики, такой поступок Черномырдина явился еще одним психологическим ударом. При объявлении согласованного в Бонне документа, Черномырдин вел себя нагло, заявил, что сербская сторона не имеет права обсуждать документ, она обязана принять его в неизменном виде. Президент Финляндии при этом молчал. Слободан попросил Черномырдина поговорить в узком составе без финнов. В ходе беседы Черномырдин уверял сербское руководство в том, что документ гарантирует немедленное прекращение бомбардировок, сохранение территориальной целостности СРЮ и даже возвращение Косово в состав Сербии. При этом ссылался на его договоренности с американцами. Кто – то из сербского руководства спросил: как скоро Косово может быть возвращено в состав Сербии? Черномырдин ответил: конечно не завтра, но через два – три месяца, максимум через полгода. Президент Милошевич попросил меня высказаться по этому вопросу. Я сказал честно: если вы подпишите соглашение в таком виде, Косово никогда не вернется ни в состав Сербии, ни в состав СРЮ. Поздно ночью ко мне в гостиницу по поручению С. Милошевича ко мне приехал генерал Д. Ойданич. Проговорили с болью с ним до утра. Не сомкнули глаз и руководители Союзной Югославии. Несколько позднее я получил информацию о том, что еще в мае 1998 г. Черномырдин посетил Америку, где на вилле вице – президента США А. Гора договорился о поддержке на следующих президентских выборах в России его кандидатуры, а в ответ он должен сдать американцам Югославию. Но господь Бог распорядился по другому: наказал ублюдка. Накажет и американцев и всех предателей и убийц.
Ввод российского десантного батальона в Косово в июне 1999 г. вдохнул надежду в многострадальную Сербию и, по моему убеждению, был самым счастливым днем для Слободана за весь период агрессии НАТО. Он впервые за все годы югославской трагедии ощутил реальную русскую помощь. Естественно, ликовали все сербы: русские десантники вошли в святое для каждого серба место – Косово и Метохию. Возродилась надежда, что историческая справедливость будет восстановлена, поруганная честь отомщена. Тем более, что мы, русские вошли без согласования с американцами, вопреки их воле, при этом упредив натовцев. Операция готовилась в строгой тайне, даже российский МИД о ней не знал. Но Слободан знал все ее подробности, вместе со своими соратниками – генералами сделал все возможное для успеха. Более того, принимая решения на операцию, у нас, особенно у маршала Сергеева И.Д. возникли опасения: не атакуют ли натовцы наших десантников, и что делать, если это случится. Слободан заверил, а друзья сербские генералы подтвердили: если ваш батальон будет атакован, НАТО получит всю мощь удара ЮНА, т.е получит наземную операцию, которой в Брюсселе и Вашингтоне страшно боялись. В жарких дискуссиях в военной штаб – квартире в г. Монсе (Бельгия) натовские генералы не сумели убедить ни одну страну альянса действовать в наземной операции в первом эшелоне. Все, видимо, со времен второй мировой войны помнили, как умеют драться сербы. Поэтому и руководство Минобороны России, и участники десантного броска, узнав о решении Президента СРЮ поддержать их, в случае агрессивных действий натовцев, сербскими силами – придало нам, русским уверенности. Конечно, предполагали или знали об этом в Брюсселе, и, видимо, прогнозировали, как будут сражаться против них в едином боевом строю русские и сербы. Именно поэтому, генерал Джексон, первый командующий КЕЙФОР, отказался выполнить приказ У. Кларка атаковать русский батальон.
Последняя моя встреча со Слободаном состоялась в тюремных застенках гаагского трибунала. Первый день мы готовились к судебному процессу, два последующих дня мы виделись на расстоянии: он сидел на скамье «подсудимых», я за столом свидетеля защиты. Обменивались взглядами, незаметными для судей жестами. Прощаясь в последний день, мы глубоко посмотрели в глаза друг другу, он жестом руки поблагодарил за поддержку. Я не думал, что эта встреча будет последней. Но за эти три дня, я еще лучше разглядел и понял Слободана: он не был сломлен ни предательством, ни позорным судилищем. Он не давал показания, он постоянно атаковал судей, обвинителя, вертлявого англичанина Найса, атаковал натовских фашистов. И в центре своей защиты постоянно держал интересы сербов, своих подчиненных, он защищал свой народ. Слободан был настоящий воин, сражающийся за свою Родину, славянский князь. С болью в сердце я стоял в почетном карауле на его похоронах, выступил на траурном митинге. Но когда при опускании гроба с телом Слободана зазвучали мелодии его любимых русских песен «Уральская рябинушка» и «Подмосковные вечера» слезы сдержать не смог.
Леонид Ивашов, генерал – полковник, профессор.